И насколько мы способны выдержать потерю, ровно настолько мы способны любить.
Это очень видно на маленьких детях. Бывает, мама отсутствует пару дней — командировка, больница… И некоторые малыши потом бегут навстречу и радуются. А другие как бы немного обижаются и сторонятся. Потому что внутри у них звенит горькое: мама, я не смогу ещё раз вытерпеть эту невыносимую боль отдаления. Лучше я не буду приближаться, тогда будет не так больно при разлуке.
И этот механизм работает во всем. Если хулиганы отняли горячо любимую куклу — то новую игрушку уже никогда не рискнём всей душой полюбить. Получи злые слова от учителя по любимому предмету — и даже лучшую работу уже не сможешь любить.
Если подростковая любовь закончилась кровавой раной в сердце — мы стараемся её забыть поскорее. Но с того дня даже для принца на белой лошади, или даже для мужа, с которым 20 пудов соли съела — доступ к сердцу расстегиваем только на верхнюю пуговицу. (Кстати, для кого это тема — у нас есть великолепный марафон «Прости-прощай», лечит эти раны из любых возрастов).
А если внутри звучит Родовая память о потере детей — боль от неё настолько невыносима, что на любовь к собственному ребёнку остаётся ресурса совсем чуть-чуть. Потому что если совершенно открыть сердце собственной дочке, а случись с ней что? Оно же просто разорвётся. И тогда мы позволяем себе любить детей ровно настолько, насколько мы могли бы выдержать потерю.
Потому что второй раз мы не выдержим эту боль.
Но понимаете, что получается в результате.
Боимся потерять — и поэтому ничего не имеем.
У нас нет любимой работы, нет глубоких отношений, нет близости с детьми, из-за невыдерживаемого страха их потерять.
Поэтому так важно научиться проживать потери безопасно.
Лиана
P. S. А я вот только пока писала этот текст, осознала, что с того дня, как у меня отняли обожаемую фетровую кошечку, у меня больше не было любимых игрушек. А были так, просто игрушки.
А у вас есть подобный опыт?
